Автор: Александр Воронов

– Люди! Люди! Человеки! Оглянитесь!

Случайные прохожие оборачивались, смотрели позади себя, искали глазами то, чего, возможно, не замечали, но ничего подозрительного не находили.

– Посмотрите вокруг! Весь мир сошёл с ума!

Пётр Иванович стоял на небольшом возвышении посреди оживлённой улицы и продолжал:

– Нет ничего страшнее, когда миром правят непрофессионалы. Они везде! Они вокруг нас! Оглянитесь!

И уже следующие прохожие оглядывались, ничего не находя, смотрели на пожилого человека с укором, жалостью, некоторые крутили пальцем у виска и торопливо шли дальше.

Петру Ивановичу было почти восемьдесят лет, пенсионер, как многие, одинокий. Жена, Светлана умерла 4 года тому назад, детей не было, соседи здоровались, неохотно кивая головой, когда встречались с ним.

В своё время работал Пётр Иванович на заводе. Пришли 90-е, завод приватизировали, многих поувольняли. Его, в том числе. Приходилось крутиться, заниматься бизнесом, стоять и в жару и в холод на рынке, продавая всякую мелочь. Жена работала учителем много лет, но достатка в семье не было. Перебивались кое-как.

В начале двухтысячных стало легче. Пётр Иванович устроился на работу по специальности, инженером. Да, уже тогда он был не так молод, как окружающие его сотрудники, но директор понимал, что у Иваныча большой профессиональный и жизненный опыт и ценил его.

Жаль, продолжалась работа Петра всего несколько лет. Директор умер от сердечного приступа, на его место пришёл сын, которому было 25 лет, и набрал свой штат, непрофессиональных, но молодых сотрудников. Спустя некоторое время, Пётр Иванович узнал, что фирма не выдержала конкуренции и развалилась.

Найти подходящего по своей специальности места Петру Ивановичу не удалось, и он пошёл работать охранником в ту самую школу, где трудилась его жена.

С Николаем, одним из напарников, он быстро нашёл общий язык, а Артём, что был помоложе, ходил, важно задрав нос и заговаривал с ними только по необходимости. Он не хотел работать охранником, считая, что эта должность ниже его достоинства и всё пытался найти работу, чтобы там платили побольше, а делать нужно было всего поменьше. Закончив школу, Артём не получил какой-либо профессии. Он нигде больше не учился, сменив к своим годам не один десяток мест.

Петр Иванович работал в школе до самой пенсии, потом его вежливо «попросили» оттуда.

На пенсии он стал чаще смотреть телевизор, узнав о том, что происходит в мире, намного больше, чем за всю предыдущую жизнь.

Он видел, как Президентами становятся актёры, как актёрами становятся блогеры, как блогерами, становятся, не пойми кто. Фотографии, музыка, актёрская игра, стали плоскими. Люди перестали быть объёмными, извилины выпрямились в прямые…

«Зачем мне учиться, если у меня уже сейчас 5 миллионов подписчиков?», – говорит одна.

«Денег нет, но вы держитесь!», – вещает другой.

«Вас всех обманывают, Земля плоская!», – бредит третий.

С каждым днём телевизор Петра Ивановича становился всё более и более ненавистным ему, как будто, этот электронный ящик был виноват во всём. Однажды, не выдержав очередного бреда, Пётр Иванович запустил в него стаканом и тот замолчал. Стало тихо. До того хорошо, что Пётр Иванович сначала не поверил своему счастью.

Долго сидеть в одиночестве, да без информации он не мог, поэтому стал гулять по городу. То тут, то там сталкиваясь с людьми, которые часто не имели понятия о том, что делают.

На улицах автомобилисты проскакивали на красный свет, чуть ли не сбивая пешеходов. В парикмахерской стригли так, что без слёз не взглянешь. Продавцы, часто не зная свойств товара, который продают, говорили:

– Дедушка, иди отсюда, не морочь людям голову!

Мир захватили непрофессионалы!

– Неужели вы не видите, люди, что мы деградируем??? – продолжал выкрикивать Пётр Иванович в толпу.

У него накипело!

– Люди восхищаются немыслимыми вещами: песнями с неразборчивыми словами, рваными одеждами, которые носит молодёжь. Компании платят за рекламу своих товаров раскрашенным «попугаям», матерящимся направо и налево, тем самым поддерживая их бред и делая из них кумиров! И люди восхищаются всем происходящим, часто просто не зная, что есть другая жизнь – без мата, без безобразия, без власти денег!

Пушкин, Евтушенко, Есенин, Бродский, Вера Холодная, Александр Матросов, Алия Молдагулова, Юрий Гагарин! Для многих это просто какие-то имена и фамилии, которые они слышали или даже не слышали, и за которыми нет ничего в сознании молодёжи. Зато Инстасамка, Луномосик, Кока, А4, Кросс, Джиган – это те, за кем готовы идти и на кого хотят быть похожими современные школьники!

К Петру Ивановичу подошли двое сотрудников полиции, неслышно для других с ним поговорили и тихонько увели с глаз долой.

Может, ему выпишут штраф, может, дадут 15 суток, а, может, вообще отпустят из-за уважения к возрасту.

Возможно, через какое-то время точно также здесь на улице или в другом месте появится Игорь Андреевич, Наталья Павловна или Алексей Михайлович, у которых «накипит», но их точно так же не услышат. Потому, что люди не хотят напрягаться, соответствовать. Им проще оставаться непрофессионалами и прикрываться фразой: «Не мы такие, жизнь такая…»

Случайные прохожие разойдутся по своим делам, а миром так и останутся править непрофессионалы…

22 марта 2024

отрывок из книги «Покинутая колыбель»

Небо ещё с вечера затянуло серыми тучами. Они висели так низко, что казалось, невозможно пройти по улице, не задев их головой.

Ян лежал на чердаке видавшего виды сарая и думал о том, что он промокнет насквозь, если пойдёт дождь. В прогнившей крыше тут и там зияли огромные дыры. Пахло свежим сеном. Так пахло детство.

Траву для своей коровы Зорьки они с отцом начали косить, когда Яну было лет семь. Бывало, встанут рано утром, возьмут с собой сумку с едой, подготовленную мамой, и на стареньком Урале, который отец сам собирал из нескольких уже потрёпанных мотоциклов, отправляются на покос.

У отца коса была огромной, у него чуточку поменьше, но тоже настоящая. Для того чтобы трава не слишком сопротивлялась, Ян оттачивал косу бруском. Отец смешно называл этот брусок оселком. Когда полотно косы загрязнялось, он совсем как взрослый протирал её пучком травы и продолжал косить. Сначала неумело, то подрезая траву слишком высоко, то ненароком втыкая косу в землю.

Отец никогда не ругался, всегда спокойно объяснял, как и что нужно делать. Он в принципе всегда был спокоен. Ян не видел отца не то, что в гневе, даже раздражённым. Может, в душе у него и были какие-то переживания, но открыто отец их никогда не показывал.

Отец был высоким мужчиной лет сорока, с пышными соломенного цвета волосами, серыми глазами и немного вздёрнутым носом. Лицо всегда загорелое, разве, что зимой немного светлело. Руки у него были большими, мозолистыми, рабочими. Он ими уверенно и молоток держал, и Яна совсем маленького подбрасывал высоко-высоко, до самого солнца.

Когда очередная поляна была окошена, Ян с отцом садились на сброшенные куртки, доставали завтрак и ели. Варёная картошка, зелёный лук, яйца, ржаной хлеб, соль в коробке из под спичек. Запивали молоком, наслаждались стрекотанием кузнечиков и пением птиц. После завтрака отец откидывался на свежескошенную траву, Ян следовал его примеру, и некоторое время они отдыхали, чтобы набраться сил на новую поляну.

Когда у отца был выходной, они работали целый день. Вечером не спешили домой, а долго разговаривали друг с другом. Солнце скрывалось за горизонтом и на небе появлялись первые звёзды.

– Вот и ночные светлячки слетелись, – говорил отец.

Конечно, Ян знал, что это были простые звёзды, но радовался фантазиям отца, а потом и сам начал в это верить.

Лёжа на чердаке, Ян вспоминал детство. Ему казалось, что не было тех двадцати лет, которые минули с той поры, не было смерти отца и мамы в автокатастрофе. От воспоминаний на душе стало хорошо. Ветер, в конце концов, разогнал угрюмые тучи и на небе появились звёзды.

– Ночные светлячки, – подумал Ян и крепко уснул, чтобы во сне снова вернуться в своё счастливое детство…